Режиссер проекта «Салам Масква»: Мы хотели сделать приличное художественное кино, что, надеюсь, у нас получилось

Вторая буква «а» в названии столицы не случайна: в центре событий в ленте оказываются прибывшие в Россию мигранты и их зачастую непростые отношения с полицией.

О картине на острейшую тему сегодняшнего дня рассказывает режиссер Павел Бардин.  

- Учитывая, как сложна тема, мне даже странно, что вы не побоялись за нее браться.  

- Я не боялся. Мне кажется, у меня какие-то верные ориентиры в этом смысле. Продюсерам спасибо за доверие… А тема – да, острая, но если руководствоваться базовым принципом «не навреди», то вполне можно, надавливая на болевые точки, аккуратно разговаривать о любых проблемах.   

- Огромное количество незнакомых актеров в кадре создают ощущение документальности кино. Вы этого добивались специально?

- Нет, мы все же старались снимать кино художественное. И показанное – все же не совсем реальность. Но правда и в том, что не хотелось фальшивить. Что же касается «национальных» актеров, то у нас, к сожалению, как-то не особенно принято их снимать, а их много – замечательных и невостребованных. Я рад, что у кого-то из них появился шанс попасть в кадр. Жаль, за кадром остались еще очень многие…    

- А ваше прошлое, работа в криминальной журналистике, вам помогла?

- В каком-то смысле. Журналистика научила внимательному отношению к фактуре и выработала самодисциплину. Я давно уже не в журналистике, но не сказал бы, что за это время система взаимоотношений правоохранителей и тех, кого они должны защищать, как-то радикально изменилась. На уровне человеческих отношений все без изменений. Так что в этом смысле мне создавать картину мира для себя не пришлось.

- Вы снимали и в Дагестане, и на подпольной вьетнамской фабрике – это тоже не было откровением?  

- Что касается фабрики, то я бывал в подобных местах, и это мало чем удивило. Настоящим откровением стал Дагестан. Это для меня было первое длительное и не поверхностное знакомство с Северным Кавказом. Когда что-то читаешь о нем – это одно ощущение, а когда чувствуешь на кончиках пальцев – совсем другое. И сколько бы слов ни было сказано о кавказском гостеприимстве, оно поразит, только когда его прочувствуешь сам, лично.

- Где-то прочла, что фильму дали определение «вавилонский» - это потому, что этнические персонажи разговаривают в картине на родных языках?

- Мне эпитет «вавилонский» нравится, это мощный образ. В него включено многое, языки в том числе. Это ведь проект не только развлекательный, но в каком-то смысле и познавательный. Мне хотелось поделиться теми открытиями, которые я сделал, общаясь с разными диаспорами, народностями, в том числе звучанием, мелодикой разных языков и голосами актеров, не забитыми дубляжем. И я очень рад, что в кадре звучит интересная речь – можно послушать и настоящий вьетнамский язык, и даргинцев, и менгрелов. По-моему, это здорово.

- Как представители разных диаспор относились к тому, что вы делали?

- Там, где мы снимали, хорошо. Ну, разве что вьетнамцы немного запуганы полицией. Произошел даже забавный случай: один из торговцев должен был что-то сказать нехорошее про полицию, но сначала он делал вид, что не понимает, потом говорил хорошо, а потом просто сбежал… На рынке на МКАДе, где мы работали, нам все помогали и советами, и в кадр вставали без проблем, а спустя три года я туда заехал – узнали и радовались. Ну и, повторюсь, колоссально помогали в Дагестане. Вся съемочная группа жила в горном селе, нас расселили по семьям, и это было какое-то очень мощное человеческое сближение. А в Дербенте на съемках местный спасатель играл лодочника, и стер себе ладони в кровь – хотя ему совершенно не нужно было так вкладываться. Такая вот была самоотдача. На самом деле все понимали - и что нельзя показывать жизнь однозначной, крася все одной белой краской, и что надо реально обсуждать существующие проблемы. Я видел перед собой самостоятельно мыслящих людей со своей позицией, мнением, готовых отстаивать свои принципы.

- Как бы вы коротко сформулировали цель проекта?

- Мы хотели сделать приличное художественное кино, что, надеюсь, у нас получилось. А если вы о социальной сверхзадаче, то хотелось показать, что барьеры, существующие между людьми, это условности. Что религиозные, национальные отличия не значат почти ничего, когда два человека встречаются лицом к лицу, и у них есть либо общие интересы либо, наоборот, они добиваются разных целей и между ними мощный конфликт. Все в большей степени зависит от личных качеств, чем от каких-то социальных маркеров.