Прощай, Рамазан!

Будь они прокляты, эти страшные ночные смс… Они безжалостны. И им сначала не веришь. Зато потом они проникают в самое сердце и под кожу. В этом – их особая боль…

Эта смс, чудовищная по содержанию и сути, застает в пути и заставляет встать на обочине. Нет, это бред. Так не бывает. «Умер Рамазан». И все. Переспрашиваю: ведь это ошибка? Но, увы, ошибки нет.

И ничего нет в новостях. Только телефон предательски сообщает – болел, долго болел, потом впал в кому. А еще пишут, что его увезут в горы. Не попрощаться… Но ведь он так хотел – он, мальчик с гор, достигавший вершин даже на равнине…

  / Фото: Игорь Ивандиков, «Вечерняя Москва»

Рамазан Рамазанов – история без начала и конца. Именно «под него» «Вечерка» открыла когда-то рубрику «Диктофон Рамазана» - такое количество нерасшифрованных записей было у него. Их хватило бы не на одну, а на много журналистских жизней. Особенно таких солнечных и светлых, как у него…

… Рамазан – это лето и юмор. Невероятная тяга к легкости. И – море обаяния. «Слушай, почему тебе так доверяют?» - спросила я у Рамазана, когда он принес очередное интервью. Он не понял вопроса. А когда понял – обиделся слегка: мол, ты что, не веришь?! А как было не верить? Он задавал вопросы. Просто на них отвечали, но не так, как другим. С запредельной искренностью…

С точки зрения жанра, Рамазан был суперпрофессионалом интервью. Его беседы со звездами, даже самыми закрытыми для общения, или раскрученными настолько, что они не нуждались ни в каком пиаре, были невероятно длинны и порой запутаны. Все это объяснялось просто: Рамазан «открывал» всех и вся в процессе долгого разговора по душам. Люди, говорившие с ним, понимали и видели, как ценно для него каждое сказанное ими слово. Поэтому и говорили – иногда больше, чем хотели изначально. Я спросила как-то – ты что, правда всех любишь? Он посмотрел изумленно и переспросил: «Ты о тех, с кем я говорю? А как может быть иначе?» Лет шесть назад, когда его позвали на работу в «Вечерку», мы пошли с ним болтать о том-сем. За считаные минуты и абсолютно против своего желания, я рассказала ему все, что случилось со мной за годы, которые мы не виделись. И сама была потрясена своей откровенностью. «Ты вскрыл меня как консервную банку!» - заявила я, выпятив губу. А он надулся: «Никого я не вскрывал. Мы же просто разговаривали…»

И он был прав. Ему нельзя было не доверять. И желание быть откровенным с Рамазаном возникало у всех исподволь. Стоило лишь увидеть его глаза и ощутить, что каждая беседа с человеком для него – не пустой звук, а глубокое личностное переживание. Ему искренне были интересны люди. Вот и весь его журналистский секрет.

Рамазан «раскалывал» любого человека, как орешек Кракатук. Но не потому, что хотел сенсаций, а потому, что хотел правды, искренности, откровения. И потому, что историей каждого человека болел. Звание «светского журналиста» его не обижало, но отчасти задевало. Печатаясь в глянцевых журналах и изданиях, охочих до «подробностей», Рамазан умудрился не испортить отношений ни с кем из звезд ни первой, ни второй и третьей величины. И более того – они любили его.

  / Фото: Игорь Ивандиков, «Вечерняя Москва»

… Несколько лет назад Рамазан неслабо пострадал от упавшего на него рекламного щита. Травмы были сильными, мы все страшно переживали, не будет ли последствий, и настоящим праздником для всего коллектива редакции стало известие, что Рамазан пришел в себя и к нему вернулась память. Прошло время, эпизод забылся, Рамазан поменял место работы, осознавая, что в журнальной системе сделает больше, чем в газетной. Но каждый его приход  в редакцию был и оставался праздником для нас.

- Ну, и что ты ревешь, - улыбался он, восстановившись после травмы, - я же жив и здоров. Со мной ничего не случилось и не случится.

Он говорил так, и все верили. Потому что Рамазан был убедителен. Как и его улыбка – светлая, какая случается только у детей.

А оно взяло и случилось.

Прости, Рамазан, если что-то было не так…

МАТЕРИАЛЫ РАМАЗАНА РАМАЗАНОВА ДЛЯ "ВМ" ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ